Взаимодействие реальных руин и современного искусства
Взаимодействие реальных руин и современного искусства
Искусство, опирающееся на взаимодействие с реальными руинами и артефактами, представляет собой особую художественную практику, где материальные свидетельства прошлого становятся отправной точкой творчества. Важность этих работ кроется в их многослойности. Артефакты, разрушенные здания и заброшенные места уже содержат в себе голос истории — следы времени, человеческой деятельности или даже забвения. Художники извлекают и трансформируют эту символику, подчеркивая невидимые аспекты — делая их доступными для современного зрителя. Художник не создает что-то «из ничего» — он вступает в диалог с вещами, которые уже воплощают память о прошлом. Процесс взаимодействия становится актом трансформации, где художник — творец концептуального «моста» между прошлым и будущим. Изучение этих практик позволяет увидеть, как искусство становится инструментом не только для сохранения наследия, но и переосмысления его значения в современном мире.
Ай Вэйвэй
Dropping a Han Dynasty Urn, Ай Вэйвэй, 1995
Одна из самых известных работ Ая, «Падение урны династии Хань» (1995), включает в себя то, что Ай назвал «культурным реди-мейдом». Работа запечатлела Ая, когда он роняет 2000-летнюю церемониальную урну, позволяя ей разбиться об пол у своих ног. Этот артефакт не только имел значительную ценность, но и имел символическое и культурное значение. Династия Хань (206 г. до н. э. — 220 г. н. э.) считается определяющим периодом в истории китайской цивилизации, и намеренное разрушение знаковой формы той эпохи равносильно отказу от всего наследия культурного смысла Китая. С этой работы Ай начал свое постоянное использование старинных готовых предметов, демонстрируя свое сомнительное отношение к тому, как и кем создаются культурные ценности.
Некоторые были возмущены этой работой, назвав ее актом осквернения. Ай парировал, сказав: «Председатель Мао говорил нам, что мы можем построить новый мир, только если разрушим старый». Это утверждение относится к широкомасштабному уничтожению древностей во время Культурной революции в Китае (1966–76) и к инструкции о том, что для построения нового общества необходимо уничтожить си цзю (четыре старых): старые обычаи, привычки, культуру и идеи.
Porcelain Сube, Ай Вэйвэй, 2009
Во время открытия выставки Ай Вэйвэя, в Болоньи мужчина разбил скульптуру Фарфоровый куб (Porcelain Сube). Нарушитель был задержан и помещен под стражу, им оказался чешский художник Вацлав Писвейц. В случае Писвейца, акт разрушения скульптуры был воспринят скорее как вандализм, поскольку отсутствовал контекст художественной или концептуальной рефлексии. Главное различие здесь — наличие осмысленной идеи: в первом случае разрушение осмысленно и встроено в художественную концепцию, во втором — это действие вне контекста искусства, скорее отрицающее его.
Han Dynasty Urn with Coca-Cola Logo, Ай Вэйвэй, 1993, 2011
Han Dynasty Urn with Coca-Cola Logo — одна из самых известных и провокационных работ китайского художника и активиста Ай Вэйвэя, созданная в 1994 году.
Для этой работы Ай Вэйвэй использовал подлинную керамическую урну периода Хань (206 до н. э. — 220 н. э.) — древний артефакт, представляющий богатое культурное наследие Китая. На поверхность этой исторической вазы он нанес ярко-красный логотип Coca-Cola, одного из самых узнаваемых символов глобального капитализма и массовой культуры.
Ай намеренно работает с объектом, который считается не только хрупким, но и священным для китайской культуры. Нанесение логотипа на древнюю вазу можно трактовать как акт «уничтожения» ее исторической ценности или, наоборот, создания новой формы искусства. Тем самым художник ставит под вопрос истинную ценность культурных реликвий, когда они могут быть всего лишь товарами на рынке искусства.
Han Dynasty Urn with Coca-Cola Logo, Ай Вэйвэй, 2014-2015
Colored Vases, Ай Вэвэй, 2014
«Colored Vases» (Окрашенные вазы): Ай покрывает древние вазы яркой индустриальной эмалью, буквально стирая их историческую поверхностную идентичность. Это схожий акт вмешательства, но с отсутствием коммерческого логотипа, что задаёт другой вектор рассуждений о колонизации прошлого современным искусством.
Dust to dust, Ай Вэвэй, 2008
В работе «Dust to Dust» Ай Вэйвэй поднимает сложные вопросы, связанные с утерей традиции, исчезновением и переработкой исторического наследия. Эта идея тесно связана с понятием руин, но здесь руины не рассматриваются как физические остатки прошлого, а как метафизическое и концептуальное заявление.
Художник берёт древние символы китайской культуры — сосуды, которые на протяжении тысячелетий представляли материальную ценность и историческую память — и разрушает их. Затем кладет получившийся порошок в стерильные стеклянные контейнеры.
Dust to Dust раскрывает идею руинирования через трансформацию материального объекта в новую форму, перестраивая наше представление о сохранении истории и памяти. Ай Вэйвэй утверждает, что руины не просто остатки разрушения, а ресурс для переработки, инструмент с новыми смыслами. Работа напоминает, что уничтожение прошлого — неизбежно, но именно этот процесс превращает воспоминания и руины в осмысленное наследие.
Лю Цзяньхуа
Discard, Лю Цзяньхуа, 2011
Discard, Лю Цзяньхуа, 2011
Как и Ай Вэйвэй, Лю Цзяньхуа переосмысляет культурные символы Китая.Его работа Discard символически взаимодействует с историческими «руинами», даже не используя подлинные артефакты. Здесь фарфор — метафора заброшенных культурных реликвий. Художник показывает, как искусство заново осмысляет исчезающие традиции и возвращает их в современный контекст, создавая новый диалог с прошлым.
Лю Цзяньхуа, Dream, 2006
Саймон Старлинг
Shedboatshed, Germany, Саймон Старлинг, 2005
Shedboatshed, Germany, Саймон Старлинг, 2005
Для работы над проектом Shedboatshed (Mobile Architecture) Саймон Старлинг разобрал старый деревянный сарай, найденный на берегу реки Рейн в Швейцарии и временно трансформировал его в лодку. Переплыв на ней реку, художник собрал сарай обратно, но уже в качестве арт-объекта. Эта концептуальная инсталляция исследует цикл трансформации вещей, предлагая взглянуть на взаимодействие объекта с его функцией и историей.
Найденный сарай был уже и заброшенной конструкцией, и его «второе дыхание» стало основой для художественного исследования. Старлинг сохранил элементы оригинального строения, включая прибитое к фасаду весло, которые служили не только декоративными, но и функциональными частями на всех этапах трансформации. Эта игра с преобразованием материалов и расширением их функции исследует истории вещей, их цикличность и связи с их средой обитания.
Джамель Кокене
Restance (little patch of yellow wall), urbain action, Джамель Кокене, 2012
Restance (little patch of yellow wall), urbain action, Джамель Кокене, 2012
Работа Джамеля Кокене «Restance (little patch of yellow wall)» — это концептуальная рефлексия о памяти, восприятии, разрушении и способности искусства взаимодействовать с нашими эмоциями. Название работы отсылает нас к Марселю Прусту и его роману «В поисках утраченного времени», где «маленький участок желтой стены» тесно связан с ощущением памяти, пробуждённой случайной деталью. Один из кульминационных моментов В книге вращается вокруг ложного воспоминания об архитектурной детали в голландском городском пейзаже. Это происходит в пятой книге, когда романист Бергот посещает выставку голландской живописи в Париже. Он пошел посмотреть «Вид Дельфта» Вермеера, потому что прочитал статью критика в газете, в которой упоминается «маленький участок желтой стены», написанный так же изящно, как «какой-то бесценный образец китайского искусства», но сам не может вспомнить эту деталь, не может найти ее в своей памяти о нарисованном виде через реку. Вот он, снова стоит перед картиной:
«Наконец он подошел к Вермееру; он помнил его более ярким, не похожим на все, что он знал, но сейчас… он впервые заметил человечков в голубом, розовый песок и, наконец, чудесную фактуру всей небольшой части желтой стены. Головокружение у Бергота усилилось, он впился взглядом, как ребенок в желтую бабочку, которую ему хочется поймать, в чудесную стенку. „Вот как мне надо было писать, — сказал он. — Мои последние книги слишком сухи, на них нужно наложить несколько слоев краски, как на этой желтой стенке“. Однако он понял всю серьезность головокружений»
Затем он сел на круглый диван, у него случился сердечный приступ, и он умер.
Restance (little patch of yellow wall), urbain action, Джамель Кокене, 2012
Идея «жёлтого пятна» занимает важную часть Прустовского литературного универсума. У Пруста зрительное восприятие (как, например, желтизна на стене) запускает механизм невольной памяти, которая позволяет человеку переосмыслить опыт и пережить прошлое в новом свете. Кокене перенимает этот процесс, используя его как художественный метод: он выбирает заброшенный маленький дом в районе под снос и окрашивает его ярко-желтой краской. Спустя года, все вокруг будет застроено высокими новостройками, а это маленькое пятно желтой стены так и останется. Кокене воплощает в физическом пространстве эту «ошибку» Пруста. Название «Restance» можно интерпретировать как сочетание «resistance» (сопротивление) и «restance» (французское слово, означающее остаток/оставшееся), что уже закладывает парадокс взаимодействия между разрушением и сохранением. Желтая стена существует в мире сама по себе, на одинаковом расстоянии от Вермеера, произведений Пруста и самого зрителя.
Элмгрин и Драгсет
Statue of Liberty, Элмгрин и Драгсет, 2019
Элмгрин и Драгсет в своей работе Statue of Liberty используют необычное сочетание реальных артефактов: часть Берлинской стены и функционирующий банкомат. Эти объекты представляют собой символы разных эпох и идеологий. Стена, как остаток холодной войны, свидетельствует о расколе, страхе и разрушении человеческой связи. Банкомат, напротив, символ современного капитализма, отражает материальные ценности и зависимость от систем финансового контроля.
Марьян Теувен
Destroyed House, 2010, Марьян Теувен, 2010
Destroyed House process, Марьян Теувен
Марьян Теувен — нидерландская художница, чьи работы фокусируются на разрушении, восстановлении и трансформации архитектуры. Она стала известна благодаря своим проектам «Destroyed Houses», в рамках которых она превращает руины зданий в масштабные инсталляции. В её творчестве руины становятся пространством, где исследуется память, время, а также возможности трансформации разрушенного.
Теувен работает внутри заброшенных зданий или построек, подлежащих сносу. Она исследует остатки разрушенных стен, мебели, артефактов, разбитых окон, дерева, кирпичей, пытаясь вписать их в новую художественную форму, «конструирует» новые пространства внутри.
Destroyed House, Марьян Теувен, 2011
Destroyed House, Марьян Теувен, 2010
Внутри инсталляций Теувен есть глубокая эстетическая логика, где хаос оборачивается упорядоченностью. Например, на месте пробитых стен может появляться повторяющийся узор из камня или мрамора, который формирует почти скульптурную мозаичность. Художница создает геометрические узоры, структуры, напоминающие сложные пазлы. Теувен формирует из хаоса руин сложные структуры, которые идеально выверены и упорядочены. Этот творческий процесс можно воспринимать как символ возрождения или «сборки» нового мира из разрушенного старого.
Destroyed House, Марьян Теувен, 2010
Destroyed House, Марьян Теувен, 2007
Жэйден Мур
Platter/Gather, 2016, Comission For Amy and David’s, 2021, Layerd Oval Platter, 2021, Жэйден Мур
«Переживая своих владельцев, металл выдерживает ежедневное использование, обнаруживая следы износа в виде вмятин, царапин и патины, которые можно прочитать на его поверхности. Я считаю, что это накопленное наслоение гораздо более ценно, чем самые дорогие материалы. Наконец, как только металлический объект отработал свой срок, его можно сдать на металлолом, расплавить и отлить, чтобы из него можно было сделать новый объект. Я верю, что прошлое все еще живет внутри нового объекта. Что ничто не теряется, а только приобретает новую историю»
Links, 2017, Utensil, Platter 2020, Splatter 2021
Жэйден Мур специализируется на превращении выброшенных вещей в произведения искусства, акцентируя внимание на их истории и утрате изначальной ценности. Чаще всего он использует старые декоративные объекты, такие как зеркала или фарфоровые тарелки, разбирая их на части и создавая из них новые сложные формы.
Эти некогда драгоценные предметы воплощают бесчисленные утраченные истории. Реликвии, подарки на свадьбы или годовщины, даже памятные награды за достижения или службу — все это было отправлено в огромную свалку выброшенных вещей позднего капитализма. Хотя его намерение состоит в том, чтобы спасти предметы, которые потеряли свою социальную (и денежную) ценность, он никогда не удаляет с них патину возраста или следы износа. Глубокое прошлое, хотя и анонимное, остается в каждой отметине и вмятине.
Терри Мандон
Inside — Outside, Терри Мандон, 2015
Работа «Inside — Outside» Терри Мандона является знаковым проектом, в котором художник исследует взаимодействие внутреннего и внешнего пространства. Персонаж, своего рода архетип личности, инсценирует в банальной ситуации повседневной жизни. Перенося эту обыденную сцену в несовместимое пространство-время, Мандон превращает ее в абсурдную и поэтическую пародию. Создается впечатление, словно персонаж пытается вернуться в прошлое, к своей обычной жизни, но действие становится невозможным, так как нет самого пространства, где некогда происходило действие. Герой сталкивается с трагикомическим аспектом своего существования, со своими ограничениями.
Данила Ткаченко
Monuments, Данила Ткаченко, 2017
Monuments, Данила Ткаченко, 2017
Музейная практика
FUTURO Gallery
После Второй мировой войны отношение к историческим руинам изменилось — отныне консервация и сохранение всех следов времени без прикрас стали главной задачей. В 1964 году ведущие специалисты в области сохранения памятников приняли «Венецианскую хартию», в которой закреплены принципы работы с исторической архитектурой. Согласно этому документу, все новые детали должны вписываться в целое и в то же время отличаться от подлинных так, чтобы реставрация не фальсифицировала историческую и художественную документальность памятника.
Строго говоря, следовать хартии необязательно, но считается хорошим тоном и признаком профессионализма. В России таких примеров пока не очень много, но они есть. Один из них — с облетевшими фресками и руинированной штукатуркой. Это Futuro Gallery в Нижнем Новгороде в здании доходного дома Городского общества.
Галерея Современного Искусства Plato, Архитектурная Студия KWK Promes, 2022
Галерея Современного Искусства Plato, Архитектурная Студия KWK Promes, 2022
Входная Зона Римского Дворца Нерона Domus Area, бюро Stefano Boeri Architetti, 2020
