Современное искусство и тема руинирования
Современное искусство и тема руинирования: трансформация и интерпретация
Если в прошлом руины воспринимались преимущественно как символ упадка или напоминание о величии древних цивилизаций, то современное искусство трансформирует этот образ. Возникает особая эстетика, где разрушения трактуются как: — Средство выразить нечто временное, ускользающее. — Символ цикличности жизни и возвращения природы. — Пространство для метафор, размышлений о будущем и прошлом. Кроме того, руины обостряют интерес художников к сущности материала. В отличие от идеального состояния объектов, разрушающиеся конструкции проявляют материал в его естественном виде. Разрушенное становится не только объектом созерцания, но и носителем глубокого философского значения.
Далее мы погрузимся в то, как эстетика руины влияет на современное искусство, какие концепты лежат в её основе и почему этот образ остаётся столь востребованным.
Марк Мэндерс
Room with Unfired Clay Figures, Марк Мэндерс, 2011 — 2015
Марк Мэндерс — современный художник из Нидерландов, чья практика связана с идеями времени, разрушения, материала и его трансформации. В своих скульптурных инсталляциях он создаёт интуитивно возникающее ощущение руинирования, остановленного времени и перформативной незавершённости.
Работы Мэндерса напоминают древние, разрушенные или недоделанные артефакты. Его произведения выглядят как объекты, существующие вне времени: словно только что найденные в археологических раскопках, или как незавершённые строения прошлого. Добиться такого эффекта позволяет грубая обработка краёв; разорванные на части фрагменты скульптуры или архитектурных объектов; детали, которые кажутся случайными, оставленными посреди процесса создания.
Намеренная незавершённость добавляет к работе эффект руины, пробуждая в зрителе вопросы: «Что здесь было до разрушения? На каком этапе всё замерло?».
The Absence of Mark Manders, Марк Мэндерс, 2020
На первый взгляд его работы кажутся сделанными из грубого бетона, сырой глины или даже античного камня, но чаще всего художник работает с бронзой. Главным отличием становится то, как обработана бронза: — она может выглядеть как мягкая или хрупкая глина; — можно увидеть текстуру, напоминающую дерево, бумагу или потрескавшуюся кожу. Материалы якобы «на грани разрушения», хотя на самом деле мы имеем дело с долговечными и стойкими металлическими конструкциями.
Room with Broken Sentence, Марк Мэндерс, 2013
Мэндерс в своих произведениях исследует идею времени как фиксированной структуры, где руинирование является естественным элементом жизни. Руководствуясь этой концепцией, он создаёт объекты, как будто вырванные из прошлого или сохранившиеся в будущем: это может быть лицо, перекрученное или «сломанное»; колонны, расколотые или с видимыми трещинами. Здесь ключевой момент заключается в том, что эти «разрушения» — не случайность, а осознанный шаг, что превращает гибель материала в акт их трансформации и нового рождения.
Night Scene, Марк Мендерс, 2023
Tilted Head, The Absence of Mark Menders, Clay Head, Марк Мендерс, 2019, 2020, 2018
Сюй Чжэнь
Hello, Сюй Чжэнь, 2018-2019
Фабио Виале
Emergences, Фабио Виале, 2020
Фабио Виале через свои произведения исследует трансформацию, переходы между состояниями, диалог между видимым и невидимым. «Emergences» переводится как «Возникновения» или «Проявления». Эта скульптура представляет собой фигуры, словно выныривающую из материала. Скульптура напоминает момент трансформации, когда что-то новое создаётся из старого, или из скрытого вдруг возникает видимое. Она кажется полным движением, даже если это всего лишь застывший миг.
Джаннис Кунеллис
Untitled, Джаннис Кунеллис, 1969, 1980
Шан Хур
Crack On the Wall, Шан Хур, 2013
«Broken Pillar» (в переводе — «Сломанная колонна») представляет собой скульптуру, воплощающую характерный для Шан Хура стиль, где архитектурный элемент, в данном случае колонна, выглядит как что-то разрушенное или не завершённое. Эта работа мастерски размывает границы между архитектурой, объектом и искусством.
Колонна на первый взгляд кажется стандартным атрибутом архитектурного пространства, но внимательный взгляд сразу отмечает, что из разлома выглядывают различные мелкие предметы, которые кажутся спрятанными или «зашитыми» в структуре много лет назад. Всё это вызывает чувство «археологического открытия», будто зритель случайно стал свидетелем чего-то древнего и уникального.
Forgotten #06, Forgotten #01, Шан Хур, 2011, 2009
Forgotten #07, Forgotten #08, Forgotten #06, Шан Хур, 2011
Работы Шана Хура идеально вписываются в окружающее пространство, одновременно разрушая его физическую целостность. Здесь он предлагает зрителю задуматься о взаимодействии между зданием, его историей и искусством.
Crack On the Wall, Broken Pillar, Шан Хур, 2011, 2012
Филип Лорш
Hidden Michelangelo, Филип Лорш, 2019
Работа «Hidden Michelangelo» Филиппа Лорша представляет собой камни, на которых вручную написаны, а местами и высечены страницы, имитирующие библиографию Микеланджело. Обложки, написанные маслом, напоминают книгу, которую на самом деле нельзя ни открыть, ни прочитать. Грубые края камня резко контрастируют с мелкими проработанными деталями. Они создают впечатление, будто стоишь перед археологической находкой из далекого прошлого. Лорш сознательно присваивает своей работе свойства руины, превращая её в символический мост между прошлым и настоящим.
Cuneiform, Филип Лорш, 2018
Никола Самори
The Last Supper (Absolute Interior), Никола Самори, 2019
В своей работе"The Last Supper (Absolute Interior)» Никола Самори интерпретирует классический сюжет Тайной Вечери, отсылая к традициям Высокого Возрождения. Однако его подход подчёркивает напряжение между идеальным образом и его фрагментацией. Полотно частично разрушено: краска местами стёрта, слой за слоем проявляется текстура материала. Это не просто пример деконструкции — в самих повреждениях заключается сила произведения, которая обращает внимание на ускользающую природу образов и памяти.
Самори использует символику и эстетику прошлого, но разрушает и трансформирует её, создавая особое напряжение между величественной красотой и процессом разрушения. Художник часто работает с классическими сюжетами, однако его цель — не просто воспроизведение, а исследование материальности, уязвимости и изменений. Его работы становятся своеобразными «руинами» культуры, где разрушение и воздействие времени интегрированы в процесс создания.
Untitled, Lingua Greca, 2017
Шилпа Гупта
Untitled, Шилпа Гупта, 2009
Юджин Кангава
Beyond good and evil, make way toward the wasteland, Юджин Кангава, 2017
Работа Юджина Кангавы представляет собой репродукцию белоснежной комнаты из заключительной сцены фильма Стэнли Кубрика 1968 года «Космическая одиссея 2001 года», подвергшуюся процессу разрушения. Инсталляция находится внутри большого стеклянного шкафа с покрытыми пылью стульями, кроватью, шкафами, сколами мраморных колонн, картинами, написанными маслом, и другими обветренными предметами. Канагава сознательно заимствует сильную метафорическую основу из фильма Кубрика, где финальная сцена — это отражение человеческой эволюции и выхода за пределы привычного мира. В своей версии художник показывает противоположное: если Кубрик говорит о трансцендентности и достижении чего-то большего, Канагава описывает остановку или упадок в эволюции, оставляя зрителя с вопросом, что конкретно произошло
Элмгрин и Драгсет
Protruding Gallery, Powerless Structures, Fig, Элмгрин и Драгсет, 2024
«Protruding Gallery» представляет собой работу, в которой традиционное представление о галерейном пространстве выводится за его границы, буквально и метафорически. В данном проекте архитектура галереи деформируется: прямоугольные формы выставочного пространства в буквальном смысле проваливаются в землю.
Художники словно разрушают незыблемую концепцию галереи как стабильного пространства для демонстрации искусства, поднимая вопросы о её статичности и роли «защищающей оболочки» для творчества. Они включают в свою концепцию архитектурный дискурс, превращая галерею из «пассивного контейнера» для искусства в активного участника художественного процесса.
Киприен Гайяр
The Recovery of Discovery, Киприен Гайяр, 2011
Практика Гайяра исследует процессуальную природу монументальных античных руин и современной архитектуры, колеблющихся между коррелированным разрушением и сохранением. Для KW Гайяр основывал свою скульптуру на понятии памятника, которое для него определяется исключительно предвосхищением его окончательного разрушения. С помощью сравнения художник ссылается на случай Пергамского алтаря. После открытия алтаря в конце 19 века последовало его разрушительное, частичное перемещение из Турции в Берлин, что инициировало ряд политических реинтерпретаций — монархических, фашистских, коммунистических. Как и алтарь, пивные бутылки сначала полностью достают, а затем повторно присваивают. По словам художника, эта процедура воплощает концепции перемещения и туристического колониализма. Эти концепции подразумевают как разрушение обнаруженного памятника, так и забвение его происхождения во время (алкогольного) порыва повторного присвоения в новом локальном культурном контексте.
Чэнь Чжэнь
Purification Room, Чэнь Чжэнь, 2000-2015
Purification Room, Чэнь Чжэнь, 2000-2015
Комната очищения позволяет взглянуть на время в перспективе, переориентируя наше восприятие продолжительности жизни людей, предметов и окружающей среды. Учитывая болезнь и смерть Чжэня вскоре после открытия инсталляции, ее можно рассматривать как среду, что сводит знакомое пространство к монохромной, безжизненной, вневременной грязи и уводящей мысли на собственную жизненную силу. Работа показывает смерть, неизбежную, но странно преследующую и отталкивающую, когда часы обнажены, и накладывает ее на каждого и их индивидуальный опыт. Комната очищения убивает зрителя, покрывая его той же апокалиптической пылью, которая топит остальную реальность, какой мы ее знаем. Однако это не мрачная инсталляция, а скорее личный апокалипсис. Представление о том, каково это — быть через мгновение после смерти — скучным, бессмысленным, спокойным, стихийным, исправленным.
Сюй Чжэнь
Calm, Сюй Чжэнь, 2009
Кристоф Вебер
Not yet titled, Untitled, Кристоф Вебер, 2015, 2010
Кристоф Вебер (Christoph Weber) — австрийский художник и скульптор, известный своими экспериментами с материалами. В отличие от традиционного подхода к бетону как «неподвижному» или утилитарному материалу, Вебер экспериментирует с ним, стремится раскрыть его «живую» природу. Он не воспринимает бетон только как строительный материал, в его руках он становится выразительным средством, которое способно передавать эмоции, динамику и нестабильность. Художник исследует «память» бетона — то, как он реагирует на давление, воздействие гравитации и других физических сил. Бетон для Вебера — это не просто мёртвая субстанция, а материал со своими специфическими свойствами, который может «сопротивляться» и взаимодействовать.
Crack Stop Motion, Beton (gefaltet), Кристоф Вебер, 2019, 2013
Nous, Джамель Кокен, 2009
Дорис Сальседо
Shibboleth, Дорис Сальседо, 2007
Одной из самых знаковых интерпретаций руин у Сальседо стала работа «Shibboleth» в лондонской галерее Тейт Модерн. Трещина длиной 167 метров проходила по полу зала, разрушая его целостность. Эта инсталляция буквально «рушила» пространство галереи, заставляя зрителей задуматься о границах, разделениях и исторических травмах.
Untitled, Дорис Сальседо, 1995-1999
«Без названия» (серия заполненной мебели) — одна из самых знаковых работ Сальседо, включает шкафы и стулья, которые частично или почти полностью поглощены бетоном. Процесс «руинирования» показан как своеобразное замедление времени. Когда предметы помещены в бетон или вырваны из привычной среды, они представляют собой промежуточный момент между целостностью и разрушением.
В этих работах Сальседо исследует, как процесс руинирования отбирает у объектов их предназначение и превращает их в артефакты. Обыденные домашние вещи, такие как деревянные шкафы, столы и стулья «замурованы» в бетон. Видимые элементы напоминают останки прежней жизни, которой уже не вернуть. Так, эти предметы приобретают качество монументов: они символизируют не просто интерьеры домов, а целые «доистории» жизни, сломанные насилием или историческими катастрофами.
Untitled, Дорис Сальседо, 1995-1999
Untitled, Дорис Сальседо, 1995-1999
Мари Лунд
Torso, Мари Лунд, 2014
Переговоры между присутствием/отсутствием лежат в основе двух дополнительных рабочих групп на выставке. Набор четырехугольных бетонных скульптур группируется вокруг дальнего правого угла галереи (все Torso, 2014). Всего их пять, каждая из которых имеет след толстого плетеного джемпера, оторванного от бетона после процесса литья. Разбросанный вокруг, еще один набор скульптур (все Hand Full, 2014) видит негативное пространство собственного отлива кармана из синих джинсов Лунда и преобразованного в пять миниатюрных бронзовых скульптур. Некоторые из карманов занимают одинокие места на полу. Другие возвышаются на вершине блоков Torso, их металлическая поверхность предлагает визуальную фольгу для бетонных оснований и их уютных антропоморфных силуэтов.
Torso, Мари Лунд, 2014-2017
Кэти Спрэгг
WILDNESS, Кэти Спрэгг, 2016
Работа «Wildness» Кэти Спрэг исследует тему руинирования через природу, захватывающую пространство. Художница создаёт керамические скульптуры, изображающие фрагменты дикой растительности, прорастающей на границах разрушенного или заброшенного человеческого пространства. Эти элементы указывают на взаимодействие времени, естественного цикла и деградации, превращая руины в живую часть экосистемы.
BLOOMS, Кэти Спрэгг, 2016
Broken series, Struttura semisolida deformation, Scar, Frattura Sismica, Frattura Negativa, The Graffi Verticali, Грациано Локателли, 2013, 2019, 2014, 2019, 2016
Broken Series Грациано Локателли исследует красоту и смысл разрушенного. В этой серии художник работает с керамикой и мозаикой, которые он намеренно разрушает и затем соединяет, создавая новые композиции.
Основным материалом серии является форма мозаики: Локателли использует куски керамики, стекла, цемента и гипса. Каждый фрагмент символизирует часть целого, которое было разрушено, а затем собрано заново. Края фрагментов подчёркивают грубость переходов и естественную нестабильность.
Джек Генри
Surface Yield, Джек Генри, 2018
Barrier, Джек Генри, 2018
Мирослав Балка
245×188×14, 100×36×18, Мирослав Балка, 1992, 2018
Исмэт Доган
Lack Series: Mirror, Untitled, Broken Chair, Untitled, Исмэт Доган, 2012-2013
My old new chair, Татьяна Фрейтас, 2010, Chair for ghost, Урс Фишер, 2013
HOPE AND DESPAIR, Martine Feipel, Jean Bechameil, 2013
Ли Бул
Untitled, After Bruno Taut, Ли Бул, 2014, 2017
Untitled, Ли Бул, 2014
В своих работах Ли Бул использует огромные, эффектные люстры, которые напоминают о роскоши, власти и утопических надеждах на будущее. Однако эти люстры не являются целыми: они кажутся разрушенными, разбитыми или недостроенными. Руинирование проявляется здесь как процесс, где культурные и эстетические формы одновременно восхищают и разочаровывают зрителя.
Fading memory, Pim Palsgraaf, 2019
Comber 2, 2005, Untitled, 2006, Untitled, 2007, Феликс Шрамм
Урс Фишер
You, Урс Фишер, 2007
You, Урс Фишер, 2007
Работа «YOU» Урса Фишера поднимает тему разрушения и взаимодействия с материалом как с чем-то временным. Проект, представленный в 2007 году в Нью-Йорке, представляет собой массивную яму, которую художник вырыл прямо в полу выставочного пространства. «YOU» воспринимается как огромный, зияющий кратер, создающий ощущение отсутствия и разрушенного пространства.
В контексте руинирования эта работа переосмысляет саму материальность искусства: вместо создания чего-то законченного и монументального, Фишер показывает процесс уничтожения, буквально разрушая галерею.
Ансельм Кифер
Books, Anselm Kiefer, 1992
«Я разрушаю свои работы, потому что не могу создать шедевр»
La Ribaute, Anselm Kiefer studio museum
Ансельм Кифер в своем массивном проекте «Ла-Рибо», расположенном в аббатстве на юге Франции, активно исследует темы руин, памяти и разрушения. Комплекс наполнен гигантскими инсталляциями, разрушенными структурами, опаленными материалами и работами, буквально созданными из руин.
Кифер взаимодействует с руинированием как с концептом, подчеркивая его неизбежность и одновременно красоту. Более того, художник иногда умышленно разрушает собственные произведения, включая их в новые композиции, демонстрируя, что процесс разрушения становится частью созидания.
La Ribaute, Anselm Kiefer studio museum
La Ribaute, Anselm Kiefer studio museum
