5. Оса над городом орхидей
Делёз и Гваттари так пишут об орхидее, которая притворяется осой, чтобы привлечь её, тогда как оса, в свою очередь, помогает орхидее размножаться, распространяя пыльцу:
Орхидея детерриторизуется, формируя образ, кальку осы; но оса ретерриторизуется на этом образе. Однако оса детерриторизуется, сама становясь деталью аппарата репродукции орхидеи; но она ретерриторизует орхидею, транспортируя ее пыльцу. Оса и орхидея образуют ризому, будучи неоднородными. Можно было бы сказать, что орхидея имитирует осу, чей образ она воспроизводит в означающей манере (мимесис, мимикрия, приманка и т. д.). Но это верно лишь на уровне страт — параллелизм между двумя стратами, такими, что растительная организация на одной имитирует животную организацию на другой.
В то же время речь идет совсем о другом — не об имитации, а о захвате кода, о прибавочной стоимости кода, увеличении валентности, подлинном становлении, становлении-осой орхидеи, становлении-орхидеей осы, и каждое из этих становлений обеспечивает детерриторизацию одного термина и ретерриторизацию другого, причем оба становления сцепляются и сменяются, следуя циркуляции интенсивностей, всегда продвигающей территоризацию еще дальше. Нет ни имитации, ни сходства, а есть взрыв двух гетерогенных серий в линию ускользания, скомпонованную общей ризомой, которая более не может быть ни приписана, ни подчинена какому бы то ни было означающему [4].
Представим себе поединок между городом (пусть он называется «Орхидеаполис») и левитирующим человеком (осой). Дело не только в том, кто бьёт или блокирует, а в том, как партнёры адаптируются к движениям друг друга. Город формирует след левитирующего субъекта через свои структуры (здания, улицы, систему означающих топонимов) и культурные вибрации, а осы, в свою очередь, корректируют свои поведение и отношения с городом сообразно меняющимся обстоятельствам.
Например, главная помеха для ос — провода, особенно высоковольтные: столкновение детерриториализованного левитатора с территориализованной городской инфраструктурой, заземленной и статичной, не всегда становится трагедией, но всегда неприятно. Если стартовать с поверхности земли, избежать этих силков почти невозможно. Поэтому многие предпочитают взлетать с крыш — а попасть туда не всегда легко; чем туже затягиваются гайки, тем многочисленнее становятся случаи задержаний, причём если ранее ос принимали за квартирных воров, бейсджамперов или потенциальных самоубийц, то теперь им всё чаще вменяют подготовку теракта или диверсии. Как объяснить, что ты просто умеешь летать, если тебя уложили лицом в асфальт?
В 2023 году любые полёты над Москвой — дело весьма рискованное ввиду полного запрета на использование частных самолётов и дронов после ряда происшествий, о которых можно узнать из новостей начала мая. Конечно, в новых условиях городские тактики ос быстро и значительно меняются: они развивают навыки ускользания и невидимости, они легко корректируют свои планы и со смирением отказываются от своих намерений, то есть их срощенность с собственной идентичностью (обеспеченной умением и желанием летать) ослабевает — и эта слабость подрывает сильные связи существующих иерархий: сам город становится ризоматической структурой, где каждый потенциально левитирующий субъект непрерывно вяжет скользящие или самораспускающиеся узлы в уникальной подвижной сети отношений с реальностями — и физической, и своей внутренней. Левитационная практика ос может быть понята как становящийся город, а город, включая элементы левитационной практики в свою пространственную динамику, превращается в становящуюся осу.
Это не столько борьба за личную свободу или соперничество с репрессивными агентами, сколько непрерывный процесс адаптации и соразвития, детерриториализации и ретерриториализации, бесконечное движение, неиссякающий поток, циркуляция интенсивностей, обмен ролями и функциями. Как и любой хороший спарринг, это становится танцем.
