Нигредо. Слоистая онтология
Тут мы натыкаемся на возражение: если принять концепцию Карен Барад (интра-акция) и одновременно концепцию Грэма Хармана (ООО), то мы получим противорчечие. Можно ли их совместить?
С одной стороны, Карен Барад говорит, что вещи — суть эффекты локальных «агентных разрезов», сплетения материального и дискурсивного. До формирования определённой сборки нет обособленных акторов; вещи не «существуют», а «со-возникают» (emerge) через взаимодействие в материально-дискурсивных практиках. Граница объекта — это результат конкретного разреза (cut), а не его врождённое свойство. Точка отсчёта тут — распределённая сеть, где контуры вещей определяются конкретными ситуациями: не бывает объектов до отношений.
С другой стороны, Грэм Харман утверждает: объекты предшествуют отношениям и по природе своей скрыты — не сводимы к наборам качеств или к своим отношениям с другими сущностями. Любая связка «вещь — контекст» неполна: вещь всегда в чём-то больше своих проявлений. Отношения не исчерпывают объекты, у вещей есть глубина, остающаяся по ту сторону взаимодействия.
Если бы мы пытались «просто сложить» эти теории, вышла бы логическая коллизия: нельзя одновременно говорить, что (а) у вещей нет никакой самости до отношений, и (б) они уже наделены реальным существованием. Однако, похоже, можно трактовать их не как две взаимоисключающие доктрины, а как два этажа одного здания.
1. Уровень поля событий (интра-акция)
Объект-как-узел в поле отношений. Здесь мы рассматриваем мир как непрерывное плетение отношений, где объекты возникают именно в процессе взаимодействия. Когда мы отталкиваемся от постулата «всё есть сеть акторов» — мы находимся в позиции Барад, Латура, Уиллис, где объект непредзадан и уточняется каждый раз при сборке (или, по Барад, в «материально-дискурсивном разрезе»). В этом смысле он действительно конституируется отношениями: наш опыт бумаги формируется тактильностью, впитыванием чернил, её возможностью быть разорванной, сожжённой, использованной. Это не «бумага сама по себе», а бумага в поле событий.
Если взять пример цифровых интерфейсов, то UX-дизайнер никогда не работает с объектом как таковым. Он создаёт интерактивную систему, которая возникает в момент использования. В этом смысле интерфейс — это сеть интра-акций, в которых пользователи, код, устройства, жесты и экраны определяют друг друга.
Здесь работает модель Барад.
2. Уровень скрытой глубины (ООО).
Объект-как-скрытая автономия. Вышесказанное, однако, не значит, что бумага или интерфейс целиком растворяются в отношениях. Если бы бумага существовала только через интра-акцию, она была бы не чем иным, как бесконечным процессом взаимодействий. Однако она остаётся сама собой даже тогда, когда её никто не пишет на ней. Код интерфейса продолжает существовать как автономная структура в серверах, и базах данных, даже если на экране пока не наблюдаются результаты его исполнения. Объекты скрывают большую часть своей реальности за пределами нашей интра-акции с ними.
Харман ращищает идею, что объекты не сводимы к проявлениям и сохраняют автономию: у вещи всегда есть ядро, которое не размывается раствором связей.
Иными словами, есть одновременно «вариации отношений» (Барад), где вещи действительно «со-возникают», — и «невыявленная субстанция» (Харман), где вещи «сохраняют реальность». Неразрешим ли этот конфликт моделей? Что если представить мир не как бинарный — либо объекты есть, либо они возникают, — а как многослойную топологию?
То есть реальность слоиста. На одном слое объекты сгущаются из потоков интра-акций (например, книга Nigredo как объект «существует» только когда мы её пишем, редактируем, читаем, обсуждаем, цитируем).
На другом слое они могут сохранить «непроницаемую сердцевину», выпадая из всех отношений (в книге есть и нечто, что не зависит от какой-либо интра-акции: её реальная форма, скрытые уровни структуры, латентные возможности; мы не видим всех возможных интерпретаций, всех цепочек смыслов, которые в ней спрятаны; мы не видим её связи с историей книгопечатания или с химией бумаги. Эта книга существовала бы и без нас, но она существовала бы иначе).
Есть и третий слой — онтологическая пустота (чёрная пена). Объекты не только проявляют или скрывают себя, но и оживляются некоей утробной своей темнотой. Их границы не фиксированы, и процессы становления (в духе Барад) могут инициироваться изнутри самих объектов. Это не просто набор узлов в сети — это динамическое поле потенциальностей. Если уничтожить все копии Nigredo, она не исчезнет полностью. Её потенциал может быть заново воссоздан из текстов, черновиков, памяти читателей.
Когда мы проектируем (или наблюдаем, или используем) сложные системы, для текущих практических задач бывает достаточно «смотреть» на вещи как на «со-возникающие». Но в следующий момент, вдруг сталкиваясь с их «несговорчивостью», осознаём автономность, которую они уже имели. Обе перспективы потребны — одна без другой была бы неполна.
Этим снимается жёсткое противоречие между двумя теориями. Мы не пытаемся создать «универсальную» онтологию, где Хармана и Барад «склеили» друг с другом, — мы выстраиваем двухэтажную топологию или, если угодно, «стратифицированный» (слоистый) взгляд на объекты. Есть моменты (особенно в социально-технологических сценариях), когда уместнее говорить языком интра-акции, и есть ситуации (скажем, при столкновении с глубинной упорностью медиума), где актуализируется объектно-ориентированная перспектива.
Так что это не механическая эклетика, а сознательная композиция двух фокусов, двух уровней концептуализации однй и той же реальности: интра-акция описывает, как вещи возникают в процессе, а автономия описывает, как вещи не исчерпываются этим процессом. Архитектоника нашей модели складчата: один слой нельзя свести к другому, но вместе они образуют складку, где их со-напряжение рождает более богатую реальность агентностей. А складки мы любим.
Как это может влиять на дизайн, скажем, интерфейсов? Если мы принимаем эту топологическую модель, то nigredo-подход может работать на трёх уровнях:
1. Дизайн как событие (интра-акция, UX, интерфейсы)
Каждый интерфейс живёт только в момент использования, он возникает не из объектов, а из событий их столкновения. В интерфейсах важны не формы, а потоки взаимодействий.
2. Дизайн как объект (ООО, вещь-в-себе)
Вещи существуют вне их использования и не растворяются в интеракциях. Код, материя, структура обладают автономией.
3. Дизайн как становление (чёрная пена, потенция)
Дизайн не фиксирует формы, а создаёт поля возможностей, где вещи возникают и исчезают в зонах тёмного становления. Это работа не с готовыми объектами, а с тем, что ещё не оформилось, ещё не стало — но может стать.
Переходы между слоями нашей онтологической модели не линейны, а фазовы. Прорывы происходят в точках критической интенсивности, когда накопленное напряжение в одном слое требует «выброса» в другой. Например, когда сеть интра-акций достигает определенной плотности, происходит кристаллизация этих отношений в автономный объект (переход от Барад к Харману). И наоборот, когда объект подвергается достаточно интенсивному воздействию, его автономность «плавится», возвращая его в модус событийности. Интереснее всего не стабильные состояния на одном из уровней, а именно эти пороговые переходы, когда объект одновременно и сохраняет свою изъятую реальность, и растворяется в сети отношений. Здесь сияют те хайдеггеровские «просветы бытия», когда вещь проявляет себя на всех трех уровнях одновременно.
К примеру, на уровне событий (Барад) интерфейс Apple iOS — это динамическая сеть жестов, тактильных и визуальных откликов, изменяющихся данных — система, существующая только в момент использования. На уровне объектов (Харман) это автономная структура кода и данных в памяти устройства, продолжающая существовать даже когда экран выключен. На уровне становления (чёрная пена) это поле потенциальных взаимодействий, которые еще не актуализированы: неоткрытые функции, нереализованные сценарии использования, непредвиденные реакции пользователей. Транзит между этими слоями происходит например, когда из множества отдельных жестов формируется паттерн использования, который затем кристаллизуется в новую функцию в следующей версии iOS, или когда врезультате сбоя или неожиданно «креативного» поведения пользователя техническая структура интерфейса внезапно демонстрирует новые возможности.
Мета-слой, с которого можно наблюдать все три уровня одновременно, не является привилегированной позицией какого-либо конкретного субъекта — дизайнера, пользователя или философа. Скорее, это особое состояние сознания, доступное каждому в моменты особой восприимчивости, какого-то эстетического просветления. Когда мы взаимодействуем с хорошо спроектированным интерфейсом или другим объектом дизайна, иногда возникает мгновение, в котором мы одновременно осознаём и актуальное взаимодействие (интра-акцию), и автономность объекта (его харманианскую реальность), и поле непроявленных возможностей (чёрную пену). Это не «взгляд ниоткуда», а скорее «взгляд отовсюду» — точка интегрального восприятия, в которой субъект и объект, материальное и дискурсивное, актуальное и виртуальное сливаются в единое переживание. Возможно, именно эту позицию занимает анарх-автор в момент творческого акта.
