Анализ — главное для дизайна: интервью с Лидой Чугуновой
Лида Чугунова — преподаватель курса «Рисунок в моде» в Школе дизайна НИУ ВШЭ, фэшн-дизайнер, фэшн-куратор и иллюстратор. Чугунова сотрудничала с такими брендами, как Alexander Terekhov, Victoria Andreyanova, EDEM Couture и другими, работала с женской, мужской и детской одеждой; проходила стажировку в доме моды Givenchy.
Лида рассказала Архиву российской моды о своей профессиональной траектории от Омской школы дизайна и конкурсной сцены 1990-х до работы в московских брендах и перехода к преподаванию.
Из личного архива Лиды Чугуновой
Людмила Алябьева (далее — Людмила): Лида, почему мода? Как вы в нее попали?
Лида Чугунова (далее — Лида): Долгое время мне казалось, что это случайность, но сейчас понимаю: все было закономерно. У меня дед — художник. Каждое лето мы, трое внуков, приезжали к нему, и он почему-то брал рисовать именно меня. Я терпеть не могла рисовать. Однажды, пока он был на работе, залезла в его комод с красками и кистями. Оттуда запахло масляной краской — и у меня внутри как будто щелкнуло: «Оказывается, я это люблю». Пошла в художку, училась, закончила школу и решила поступать на преподавателя рисования в родном городе — в Кокшетау, Казахстан. Почти поступила, но приехал старший брат из Омска: «Поехали со мной, там есть институт дизайна, будешь модельером». Я согласилась, поступила — и была счастлива. Это были 1993–1994 годы, уже после развала Союза.
Учиться на дизайнера оказалось «моим»: рисование плюс видение объекта в объеме. В итоге закончила с пониманием общего контекста: что происходит в мире, как строятся коллекции. Побывала на конкурсах, участвовала, побеждала — довольная пошла «в мир».
Коллекция «Бумажный корабль». Из личного архива Лиды Чугуновой
Людмила: Погодите, что-то мы быстро проскочили [улыбается]. Про конкурсы: когда начали участвовать? Были ли этапы, после которых открывались новые возможности — учеба, стажировки?
Лида: На втором курсе решила попробовать поучаствовать в конкурсе с коллекцией. Институт, кажется, давал деньги на дорогу, остальное — сама. Поехала в Петербург, на «Адмиралтейскую иглу». Была уверена, что все круто и точно займу призовое место. Помню, как стою на сцене, объявляют имена, но не мое. Понимаю, что ничего не получила. Настигает разочарование от того, что никто не объясняет, почему тебя не выбрали. Мне казалось, что все идеально. А нет — и никто ничего не объяснил.
С того момента осознала, что анализ — главное и для меня, и для дизайна в принципе: посмотрела, кто победил, что было у меня, что вокруг — и сделала новую коллекцию. Очень помогала Марина Рафаиловна — главный человек, который меня вел и учил мыслить иначе [Прим. АРМ: Марина Рафаиловна Тимофеева — профессор Омской школы дизайна, в том числе кафедры «Дизайн костюма»; преподает на программе «Мода» в Санкт-Петербургской школе дизайна НИУ ВШЭ]. Она дала огромное количество знаний и навыков, за что я ей очень благодарна.
Во второй сезон отправила коллекцию на «Русский силуэт». Опять стою, моего имени нет, остается первое место. Думаю: «Снова мимо». Объявляют первое место — меня, и вдруг плюс еще и гран-при. Я, честно, удивилась: стажировка в Givenchy к Александру Маккуину. Париж, за границей я не была. В институте журналы достать было сложно, а там мы обошли бутики, посмотрели, как устроен модный дом, разрабатываются коллекции, как работают портные и конструкторы.
Для меня это было огромное открытие. Да, в институте очень много дали, но я вернулась другим человеком, четко понимая какой я дизайнер: базу, которую нам дали, нужно знать — но ее нужно отложить и забыть, и идти в творчество, делать то, что тебе вздумается по ощущениям, по интуиции.
Из личного архива Лиды Чугуновой
Людмила: А что вообще было в Givenchy? Вы говорите «мы поехали» — вы с кем-то поехали?
Лида: Мы с Олей Ивановой из института, она была на год старше. У нас сложился тандем: вместе учились, вместе потом в Москву. Стажировка длилась дней десять, может, две недели. Нас отправили в отдел аксессуаров: «Рисуйте, что хотите». Как таковой стажировки, где мы что-то создавали, а они брали в коллекцию, не было. Но это ничуть не помешало другому: мы прошли по всем цехам, увидели процессы. Я поняла, что, кроме громких имен вроде Маккуина, есть дизайнеры линейки, о которых публика не знает. Впитала отношение к работе, безграничные возможности по технологии и конструированию — этого было более, чем достаточно.
Людмила: Вы сказали про разрыв: «Спасибо преподавателям, но про правила нужно забыть». Почему? И сейчас в образовании такая же ситуация?
Лида: С Мариной Рафаиловной у меня был общий язык, потому что она единственная объясняла: «можно иначе». А технология и конструирование нас зажимали: жесткие запреты — «так нельзя». На дипломе я скооперировалась с конструктором и делала коллекцию со своими технологиями. На защите ее разнесли: «кто так обрабатывает края?». Девушка-конструктор расстроилась, а я понимала: эта коллекция уже брала призы за границей — но им было все равно, им нужны классические обработки. Жесткие правила, и в дизайне тоже. Марина же запускала мысль: можно по-другому.
Людмила: Марина Рафаиловна была руководителем вашей дипломной работы?
Лида: Да, но познакомились мы у нее на «Бумагопластике» — курсе трехмерного видения, умения мыслить пространством. Экзамен я сдала на «тройку», но потом пришло осознание применения этих навыков: на этой базе я и делала коллекции. Объемное мышление развилось так, что могу представить плоские детали в объеме и увидеть готовый силуэт. Это огромный навык.
Людмила: А здесь, в Вышке?
Лида: Мне нравится, что как раз нет жестких рамок. На отдельных дисциплинах они встречаются, но в целом мы с ребятами не просто «рисуем», а учимся мыслить и понимать, кто такой дизайнер: без ограничений, свободный в идеях — в этом и уникальность.
Коллекция «Вино из одуванчиков». Из личного архива Лиды Чугуновой
Людмила: А что было после Givenchy?
Лида: Дальше — конкурсы и победы. «Адмиралтейская игла» — взяли приз; выиграли персональную выставку в Лионе.
Были и другие награды: в Перми — «бриллиантовая игла с платиной». Это был один из первых фестивалей «Прикамская осень» [Прим. АРМ: Фестиваль моды «Прикамская осень» проходил в Перми, начиная с 1995 года. К концу 1990-х годов (примерно в 2000 году) фестиваль был переименован в «Бриллиантовую булавку» и проходил до 2008 года]. Приз — игла, усыпанная бриллиантами и платиной. Нам назвали цену — мы охренели. Приз забрали, он до сих пор хранится у Оли.
Мы ездили и по «мелким» городам, собирали первые места. Омская школа дизайна окрепла: наши студенты приезжали и «забирали все». В Петербурге даже ревновали; в один год решили, что первое место на «Адмиралтейской игле» должно остаться питерцам.
Людмила: Но вы взяли первое?
Лида: Да. В жюри была Татьяна Парфенова, и она стояла за нас: «Эта коллекция должна взять первое, рядом и сравнить не с кем». У нас вдохновением была Индия: архитектура, сандаловое дерево. Она сказала: «Коллекция даже пахнет сандалом». Для меня это был высший комплимент. Мы все-таки заняли первое место и поехали в Лион: нам дали площадку Le Passage Thiaffait и бюджет, мы придумали концепцию и оформили персональную выставку на неделю. Все прошло супер.
Коллекция «Белое на белом». Из личного архива Лиды Чугуновой
Людмила: То есть конкурсы считались инструментом получения опыта и призов?
Лида: Да, для нас конкурсы были способом получить опыт и признание. Сейчас студентам, возможно, полезнее идти в бренд, а у нас тогда такой возможности почти не было. Конкурсы давали и профессиональные связи, и понимание процессов. После института мы стали «звездами-омскими дизайнерами», к нам пошли богатые клиенты за платьями. Но брендам мы были не нужны: просили резюме — видели сложные коллекции — «до свидания».
Людмила: И вы действительно были звездами не только для Омска: стажировались в Givenchy, сделали выставку в Лионе. Пресса про вас писала?
Лида: Да, питерские писали в момент конкурсов, и в Москве тоже. В момент конкурса — газеты, журналы есть.
Людмила: А вырезки сохранились?
Лида: Да, чуть-чуть.
Из личного архива Лиды Чугуновой
Людмила: Были мысли о своем бренде?
Лида: Да, свой бренд мы с Олей назвали просто по фамилиям: Чугунова, Иванова. Существовал, по сути, лет десять — долгая дорога с разными скачками. Приезжали в Москву, участвовали в Moscow Fashion Week. Нас приглашали бесплатно: знали по конкурсам. Но «круг» был такой: заработал — вложил в коллекцию — показал — новая коллекция. Выживали благодаря индивидуальным заказам.
Людмила: А стилистически как вы бы описали эстетику бренда?
Лида: Конструктивизм, минимализм. Конец 90-х — начало 2000-х: вокруг «гламур», а мы — минимализм. Богатые клиентки иногда хотели стразы — и получали. Мы функционировали в формате ателье — заработок был хороший.
Тут я благодарю судьбу за то, что ценообразование свое составила сразу после института. Девушка, с которой я училась, позвонила: срочно нужно новогоднее платье за пять дней, «с деньгами не проблема». Мы решили: «За какую сумму готовы „умереть“?» Назвала цену — клиентка согласилась без паузы. Я поняла: проси столько, сколько считаешь нужным, не занижай из-за «малого опыта». Тогда нарядное платье стоило около 100 тысяч — большие деньги. Клиентке понравилось, стала постоянной. Мы шили для омской элиты: им было быстрее заказать у нас и зачастую дешевле, чем в брендах, и можно сделать индивидуальный дизайн.
Из личного архива Лиды Чугуновой
Людмила: А в какой момент решили, что даже за 100 тысяч уже не хочется — хочется в Москву? [улыбается]
Лида: В Москву вообще не хотела, но понимала: в Омске развития нет. Заказы приносят деньги, мы по миру поездили, все посмотрели, а удовлетворения деньги не приносят. Хотелось развиваться дальше. Потом случайно нашли через знакомого спонсора, который сказал: «Дам денег на бренд, не спрашиваю, когда вернете». Мы сделали коллекцию, съездили в Москву — сумма затрат приличная. Прошло меньше года, и вдруг он звонит: «Я в тюрьме, нужны деньги». Пришлось полгода пахать, чтобы все вернуть. Это стало моей последней точкой с брендом. Я поняла, что сложно: может, это вообще не мой путь. Это начало — середина двухтысячных.
Людмила: То есть вы поняли: надо что-то делать, но в Москву не хотели. Почему?
Лида: Мы ездили на Moscow Fashion Week, но жить здесь не хотелось. В Омске нас знали как дизайнеров, были какие-то выходы, а в Москве мы растворялись: приезжаешь — ты никто, тебя не видят. Тут все завязано на деньгах (без денег нет смысла развивать марку) и на тусовке, а я не про тусовки.
Людмила: Что стало переломным моментом?
Лида: Случай. Разговаривали с другом по телефону. Он: «Давай поспорим. В газете конкурс: сотый правильно ответивший выигрывает видеомагнитофон. Если ты выигрываешь — едешь в Москву». Я: «Давай!» Через неделю звонят: выиграла. Я в шоке, но слово дала — собрала вещи и поехала.
Светлана Сальникова (далее — Светлана): Одна поехали?
Лида: Вдвоем с Олей.
Людмила: Какой год?
Лида: Две тысячи… второй? Нет, четвертый. Не вспомню точно.
Приехали без работы и плана. Месяц искали квартиру: одиноких девушек брать не хотели — страхи, предрассудки. И я почти сдалась — но нашли жилье у бабушки, которая согласилась на нас двоих.
Было тяжко. И момент устройства на работу, в Омске не горело [найти работу] — там клиенты, деньги, все хорошо. А тут…
Людмила: Куда пошли? Куда пытались устроиться?
Лида: В разные бренды, даже масс-маркет. Но открывали портфолио — и «до свидания». Наше — концептуальное, а тогда был «гламур», ожидали ассортиментную матрицу, простые вещи.
Из личного архива Лиды Чугуновой
Людмила: Чем все закончилось?
Лида: Через год я устроилась в бельевой масс-маркет. Проработала год и впервые увидела полный цикл: структуру, последовательности — поняла, что стала «настоящим» дизайнером.
Через год мы попали к Виктории Андреяновой. Как сошлись — не помню: то ли сами написали, то ли через стажировку Оли. Пару лет делали для нее подиумные коллекции: для дефиле. Союз был отличный, но по деньгам — «хлеб и вода». Все равно работала с радостью: это вдохновляло.
Потом в какой-то момент она позвала в более продаваемую линию — пальто и платья Parole [Прим. АРМ: Parole by Victoria Andreyanova — вторая линия дизайнера Виктории Андреяновой. Основана в 2008 году на ДНК бренда Victoria Andreyanova, но более доступна для массового потребителя]; там уже зарплату нам дали хорошую для дизайнера.
Потом меня позвали к Терехову, к Оксане Лаврентьевой. Там я проработала пять лет.
Коллекция «Монахини». Дизайн Лиды Чугуновой для бренда Victoria Andreyanova Из личного архива Лиды Чугуновой
Людмила: Вы там пересекались с Катей Сычевой?
Лида: Да, 1-2 года вместе работали, по-моему. Потом я ушла: пять лет в одном бренде — много и для бренда, и для дизайнера. Эмоционально было тяжело: четыре месяца просто спала, ела, приводила нервы в порядок и думала, что больше в моду не вернусь. Но выспалась — и поняла, что люблю моду.
Начала думать, куда дальше. И тут Катя Сычева говорит: «Пошли в Вышку преподавать». Я: «Ну как же? Я замкнутая, люблю помолчать». — «Да пошли, иди с Анзором поговори». Пришла. Анзор умеет разговаривать. «Первый курс берешь?». Я: «Ну, беру. Интересно». Через день он пишет: «Давай еще второй». Я: «Анзор… Мне хотя бы попробовать. Вдруг я вообще не рождена быть преподавателем». — «Ну неделю подумай». Через неделю решила: ладно. Где первый, там и второй.
И я осознала, насколько счастлива, что согласилась на преподавание. Это 100% мое, иногда люблю его даже больше, чем моду. Идеальный клубок: мода + преподавание. За учебный год через мои группы проходит 30-60 человек; наблюдать, как они мыслят и растут, — огромное вдохновение.
Дизайн Лиды Чугуновой для бренда Alexander Terekhov Из личного архива Лиды Чугуновой
Людмила: Класс. Сколько лет уже преподаете?
Лида: В январе 2026 пойдет шестой год. Третий год подряд в НИУ ВШЭ как я получаю статус «Лучший преподаватель года». Приятно осознавать, что любовь со студентами у меня взаимная.
Людмила: То есть в итоге вы нашли себя в преподавании?
Лида: Да, мода и преподавание встали в один ряд. Мне интересно работать с маленькими брендами: новые приходят, а я со знанием помогаю двигаться из коллекции в коллекцию. А вдохновение — в общении с ребятами [студентами]. Очень их люблю.
Людмила: В моде параллельно где-то работаете?
Лида: Да, но на удаленке, так можно работать параллельно с несколькими брендами. Где-то три года работала для The Select — женская одежда, casual и детская. Все хорошо. Сейчас они начали работать со студентами — им так дешевле, с моими же студентами [улыбается].
Людмила: А у меня еще вопрос про «московский период»: что тогда происходило вокруг? Хотелось непременно попасть в какой-то бренд?
Лида: Единственная любовь в российской моде — Nina Donis. Терехова любила за минимализм, но существовало много повторяемости. Иногда было грустно, что моды у нас особо нет. Не было.
Людмила: Мы взяли больше 50 интервью — многие говорят то же самое: что-то происходило, но мода не сложилась. А почему? Может, сейчас уже все-таки сложилась?
Лида: Нет, еще нет, но становится лучше и лучше.
Людмила: А почему так?
Лида: Сильной была Омская школа: ее выпускники заняли ключевые позиции в Москве, но работали «на бренды», а не запускали свои. Не хватало навыков построения личного бренда и поиска денег. Сейчас лучше: Вышка, Британка, новый по духу проектный подход — создание концепции и продукта из нее, а не «хочу такое платье». За пять лет вижу рост качества: выпускники делают феноменальные дипломные коллекции и формируют уже собственное ДНК.
Дизайн Лиды Чугуновой для бренда Victoria Andreyanova Из личного архива Лиды Чугуновой
Фотографии из архива Марии Смирновой (Inshade)
Читайте другие материалы архива и подписываетесь на телеграм-канал АРМ
