Берлинский дада: фотомонтаж как политическое оружие
Рубрикатор
1. Философские основание дадаизма
2. Фотомонтаж как изобретение новой реальности
3. Почему именно Берлин?
4. Главное герои берлинского фотомонтажа
5. О чем «говорит» и как манипулирует Дада?
6. Дальнейшая судьба дадаизма
Концепция
Это визуальное исследование посвящено тому, как берлинский дадаизм превратил фотомонтаж в одно из самых точных и острых политических оружий своего времени. Фотомонтаж рассматривается здесь не как формальная техника, а как способ мыслить и действовать в эпоху, пережившую войну, утрату веры в прогресс и кризис культурных оснований.
Вопрос «Что есть Дада?» — бездарный и школьный… Дада нельзя понять. Дада надо пережить.
— Рихард Хюльзенбек.
Дадаизм или дада — авангардистское движение, которое зародилось в Швейцарии во время Первой мировой войны и просуществовало с 1916-го по 1922-й год. Этот стиль возник как реакция на ужасы войны, бессмысленность уничтожения человеческих жизней.
1. Философские основания дадаизма
Берлинский дада опирается на принцип деструкции. Дадаисты считали, что культура, верившая в прогресс и разум, оказалась соучастницей войны, и деструкция становится методом выживания, в котором абсурд не хаос, а способ вскрыть ложь.
Если реальность стала бессмысленной, то искусство должно стать ещё более бессмысленным
Без названия (Квадраты, расположенные по законам случая) Жан Арп, 1917 г.
Одним из центральных жестов дада становится отказ от устойчивых категорий — пола, социального статуса, национальности. Человек больше не цельный субъект, а коллаж, набор социальных масок, куски культурных штампов.
Работы Ханны Хёх
Ханна Хёх, например, активно использует образы моды, спорта, массовой печати, создавая гибриды.
Ханна Хёх. Модный показ. 1925–1935.
Дадаистский фотомонтаж разрывает привычные границы, показывая, насколько хрупкой и условной является человеческая личность в эпоху кризиса.
2. Фотомонтаж как изобретение новой реальности
3. Почему именно Берлин?
Берлин 1919–1923 годов — один из самых политизированных городов Европы. Инфляция, массовая безработица, парамилитарные группировки, непрекращающиеся забастовки — все это формирует пространство, в котором невозможно оставаться вне политики.
Одновременно возникает мощнейший рост печатной продукции: газеты, журналы, агитплакаты заполняют улицы, киоски, квартиры. Визуальная среда становится агрессивной, многослойной, перегруженной. Для дадаистов она не просто фон — это их сырьё. Фотомонтаж рождается именно здесь, в среде, где изображение и лозунг стали оружием борьбы.
Художникам было важно говорить о мире прямо, хлёстко, документально. Отсюда и появляется интерес к фотографии, газетам, готовым изображениям.
Реальность становилась материалом политической критики
Берлин был насыщен визуальной пропагандой: от коммунистических агиток до националистических плакатов. Каждая партия стремилась завладеть улицей и вниманием горожан. Дадаисты проникли в эту визуальную войну и переосмыслили её методы. Они использовали ту же фотографию, те же шрифты, те же газетные материалы, но выстраивали их в саркастические, разоблачительные композиции.
4. Главные герои берлинского фотомонтажа
Рауль Хаусманн стал одним из первых, кто понял, что фотография может быть не документом, а оружием. Его фотомонтажи — это столкновение тела и машины, человека и механического мира, рожденного индустриализацией и войной.
Работы Рауля Хаусманна:
1. Tatlin at Home, 1920 г. 2. Дух нашего времени (механическая голова), 1919 г. 3. Художественный критик, 1919–1920 гг.
Ханна Хёх — единственная женщина в ядре берлинского Дада — приносит в движение особый взгляд: критический, аналитический, ироничный. Хёх показывает, как массовая культура конструирует гендерные роли и потребительские желания.
В её монтажах женское тело становится полем идеологической борьбы: оно разрезано, пересобрано, превращено в товар, в модный образ, в политическое заявление.
Работы Ханны Хёх:
1. Around a Red Mouth, 1967 г. 2. Для вечеринки, 1936 г. 3. Без названия, 1930 г.
Джон Хартфилд делает фотомонтаж предельно политическим. Его антифашистские и антирепрессивные работы для рабочих издания AIZ стали эпохальными: они не просто разоблачали политики, но и создавали новый язык визуальной агитации. Хартфилд работает как хирург: точный, язвительный, безжалостный. Он использует фотографии не для фиксации реальности, а для контратаки — превращает изображения в политическую сатиру, которая бьет по конкретным фигурам и идеологиям.
Dangerous Dining Companions, 1930 г. Джон Хартфилд
Работы Джона Хартфилда:
1. Germany, Germany above All, 1929 г. 2. he Tire Travels the World, 1920 г. 3. Millions Back Me (Little Man Asks for Great Gifts), 1932 г.
Георг Гросс и Виланд Херцфельде: сатирик и стратег.
Гросс — художник, который превращает социальную критику в визуальную ярость. Он один из первых, кто использует фотографию для сатиры столь же острой, как карикатура.
Херцфельде — издатель и теоретик, который делает возможным существование берлинского Дада как политической силы. Он организует журналы, выставки, публикации, превращая фотомонтаж в массовый язык.
Работы Георга Гросса:
1. Серый день 2. Столпы общества 3. Метрополис, 1917 г.
5. О чем «говорит» и как манипулирует искусство Дада?
Военные, генералы, ветераны с протезами, индустриальные детали — один из центральных мотивов берлинского монтажа. Художники показывают, что государство превращает человека в механизм. Механизация тела становится символом новой эпохи, где человеческое растворено в технике и бюрократии.
Реклама, кино, мода, иллюстрированные журналы — важные источники для монтажа. Дадаисты чувствовали: массовая культура стала новой идеологией, которая формирует желания, ценности и идентичности.
Веймарская эпоха принесла новые возможности женщинам, но также породила новые механизмы контроля. В фотомонтажах Хёх женское тело становится зеркалом социальных противоречий: женщина — то спортсменка, то украшение рекламы, то объект фетиша, то политический символ. Разрезая и пересобирая женские образы, Хёх показывает, что природа этих ролей неестественна — они сконструированы культурой и медиа.
Герои официальной пропаганды — политические лидеры, генералы, демагоги — в монтажах превращаются в куклы, марионеток, машины. Дадаистский монтаж высвечивает абсурдность их власти: он использует реальные фотографии, но через монтаж выводит на поверхность скрытую структуру — зависимости, корысть, насилие. В отличие от плакатов пропаганды, которые стремятся к идеализации, дадаистский фотомонтаж делает власть прозрачной и уязвимой.
6. Дальнейшая судьба дадаизма
Елена Николаевна Иогансон (эллен Мартин-Иогансон) Дадаизм: феномен деструктивизма и идейный источник экзистенциализма и постмодернизма западной философии // Вестн. Том. гос. ун-та. 2023. № 492. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/dadaizm-fenomen-destruktivizma-i-ideynyy-istochnik-ekzistentsializma-i-postmodernizma-zapadnoy-filosofii (дата обращения: 10.11.2025).
Гудимова С. А. Манифесты дадаизма (обзор) // Вестник культурологии. 2013. № 3 (66). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/manifesty-dadaizma-obzor (дата обращения: 10.11.2025).
Танюшина Александра Александровна Немецкий дада-фотомонтаж как искусство «Реального»: на пути к «Новому реализму» // Культура и искусство. 2020. № 6. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/nemetskiy-dada-fotomontazh-kak-iskusstvo-realnogo-na-puti-k-novomu-realizmu (дата обращения: 11.11.2025).
Лаптев, В. В. (2024). Москва — Берлин: фотомонтаж в иллюстрированных журналах 1920-х годов. Вестник Санкт-Петербургского университета. Искусствоведение, 14(1), 186–212. https://doi.org/10.21638/spbu15.2024.110.(дата обращения: 14.11.2025).
